Неточные совпадения
— Ну, слушайте же, что такое эти
мертвые души, — сказала дама приятная во всех отношениях, и гостья при таких словах вся обратилась в слух: ушки ее вытянулись сами собою, она приподнялась, почти не сидя и не держась на диване, и, несмотря на то что была отчасти тяжеловата, сделалась вдруг тонее, стала похожа на легкий пух, который вот так и полетит на
воздух от дуновенья.
Все эти словечки торчали пред глазами, как бы написанные в
воздухе, торчали неподвижно, было в них что-то
мертвое, и, раздражая, они не будили никаких дум, а только усиливали недомогание.
Рассчитывали на дующие около того времени вестовые ветры, но и это ожидание не оправдалось. В
воздухе мертвая тишина, нарушаемая только хлопаньем грота. Ночью с 21 на 22 февраля я от жара ушел спать в кают-компанию и лег на диване под открытым люком. Меня разбудил неистовый топот, вроде трепака, свист и крики. На лицо упало несколько брызг. «Шквал! — говорят, — ну, теперь задует!» Ничего не бывало, шквал прошел, и фрегат опять задремал в штиле.
Наверху царствует торжественное, но не
мертвое безмолвие, хотя нет движения в
воздухе, нет ни малейшей зыби на воде.
В воображении его восстали эти запертые в зараженном
воздухе сотни и тысячи опозоренных людей, запираемые равнодушными генералами, прокурорами, смотрителями, вспоминался странный, обличающий начальство свободный старик, признаваемый сумасшедшим, и среди трупов прекрасное
мертвое восковое лицо в озлоблении умершего Крыльцова. И прежний вопрос о том, он ли, Нехлюдов, сумасшедший или сумасшедшие люди, считающие себя разумными и делающие всё это, с новой силой восстал перед ним и требовал ответа.
Даже самый беспорядок в этих комнатах после министерской передней, убожества хозяйского кабинета и разлагающегося великолепия
мертвых залов, — даже беспорядок казался приятным, потому что красноречиво свидетельствовал о присутствии живых людей: позабытая на столе книга, начатая женская работа, соломенная шляпка с широкими полями и простеньким полевым цветочком, приколотым к тулье, — самый
воздух, кажется, был полон жизни и говорил о чьем-то невидимом присутствии, о какой-то женской руке, которая производила этот беспорядок и расставила по окнам пахучие летние цветы.
— Ах, но если бы вы знали, мой друг, как тяжело, тяжело мне оставаться здесь. Когда мне не представлялось близко возможности избавиться от этого унижения, этой гадости, я насильно держала себя в каком-то
мертвом бесчувствии. Но теперь, мой друг, слишком душно в этом гнилом, гадком
воздухе.
Ухватил всадник страшною рукою колдуна и поднял его на
воздух. Вмиг умер колдун и открыл после смерти очи. Но уже был мертвец и глядел как мертвец. Так страшно не глядит ни живой, ни воскресший. Ворочал он по сторонам
мертвыми глазами и увидел поднявшихся мертвецов от Киева, и от земли Галичской, и от Карпата, как две капли воды схожих лицом на него.
Становилось как-то жутко слушать этот несмолкающий, ровный, непонятный крик
мертвого железа, протянувшегося в
воздухе откуда-то из неведомой столицы, где «живет царь»…
Там еще кое-где пробивается жизнь, самобытность, мерцает минутами луч какой-то надежды, здесь — тишь невозмутимая, мрак непроглядный, здесь перед вами стоит
мертвая красавица в безлюдной степи, и общее гробовое молчание нарушается лишь движением степного коршуна, терзающего в
воздухе добычу…
— Да и где же, — говорит, — тебе это знать. Туда, в пропасть, и кони-то твои передовые заживо не долетели — расшиблись, а тебя это словно какая невидимая сила спасла: как на глиняну глыбу сорвался, упал, так на ней вниз, как на салазках, и скатился. Думали,
мертвый совсем, а глядим — ты дышишь, только
воздухом дух оморило. Ну, а теперь, — говорит, — если можешь, вставай, поспешай скорее к угоднику: граф деньги оставил, чтобы тебя, если умрешь, схоронить, а если жив будешь, к нему в Воронеж привезть.
На нашем бастионе и на французской траншее выставлены белые флаги, и между ними в цветущей долине, кучками лежат без сапог, в серых и синих одеждах, изуродованные трупы, которые сносят рабочие и накладывают на повозки. Ужасный тяжелый запах
мертвого тела наполняет
воздух. Из Севастополя и из французского лагеря толпы народа высыпали смотреть на это зрелище и с жадным и благосклонным любопытством стремятся одни к другим.
Желтков в продолжение нескольких секунд ловил ртом
воздух, точно задыхаясь, и вдруг покатился, как с обрыва. Говорил он одними челюстями, губы у него были белые и не двигались, как у
мертвого.
Вода тоже сера и холодна; течение ее незаметно; кажется, что она застыла, уснула вместе с пустыми домами, рядами лавок, окрашенных в грязно-желтый цвет. Когда сквозь облака смотрит белесое солнце, все вокруг немножко посветлеет, вода отражает серую ткань неба, — наша лодка висит в
воздухе между двух небес; каменные здания тоже приподнимаются и чуть заметно плывут к Волге, Оке. Вокруг лодки качаются разбитые бочки, ящики, корзины, щепа и солома, иногда
мертвой змеей проплывет жердь или бревно.
Теплый
воздух, грустный, неподвижный, ласкал и напоминал о невозвратном. Солнце, как больное, тускло горело и багровело на бледном, усталом небе. Сухие листья на темной земле покорные лежали,
мертвые.
Вся левая половина его тела точно стремилась оторваться от правой, спокойно смотревшей
мёртвым глазом куда-то сквозь потолок. Матвею было страшно, но не жалко отца; перед ним в
воздухе плавало белое, тающее лицо женщины. Голос старика напоминал ему шипение грибов, когда их жарят на сковороде.
Еще немного — и страшный, холодящий
мертвый скрежет прорежет
воздух.
Набрав в легкие
воздуху, подняли молчащее тяжелое тело и двинулись в том же порядке: Андрей Иваныч, менее сильный, нес ноги и продирался сквозь чащу, Саша нес, задыхаясь, тяжелое, выскользающее туловище; и опять трепалась на левой руке безвольная и беспамятная, словно
мертвая, голова.
Был очень солнечный августовский день. Он мешал профессору, поэтому шторы были опущены. Один гибкий на ножке рефлектор бросал пучок острого света на стеклянный стол, заваленный инструментами и стеклами. Отвалив спинку винтящегося кресла, Персиков в изнеможении курил и сквозь полосы дыма смотрел
мертвыми от усталости, но довольными глазами в приоткрытую дверь камеры, где, чуть-чуть подогревая и без того душный и нечистый
воздух в кабинете, тихо лежал красный сноп луча.
Положив на скамью
мёртвые ноги бывшего хозяина, Тихон сплюнул, снова сел, тыкая рукою в шапку, в руке его что-то блестело. Артамонов присмотрелся: это игла, Тихон в темноте ушивал шапку, утверждая этим своё безумие. Над ним мелькала серая, ночная бабочка. В саду, в
воздухе вытянулись три полосы жёлтого света, и чей-то голос далеко, но внятно сказал...
Снаружи свободными оставались только руки, все тело вместе с неподвижными ногами было заключено в сплошной голубой эмалевый гроб громадной тяжести; голубой огромный шар, с тремя стеклами передним и двумя боковыми — и с электрическим фонарем на лбу, скрывал его голову; подъемный канат, каучуковая трубка для
воздуха, сигнальная веревка, телефонная проволока и осветительный провод, казалось, опутывали весь снаряд и делали еще более необычайной и жуткой эту
мертвую, голубую, массивную мумию с живыми человеческими руками.
Во-вторых, наборы производились неправильно, внезапно, форсированно, так, что взятые вдруг рекруты принуждены были «не только в дальний путь идти, но п переменить
воздух, так что, пришед в неукомплектованные полки, где, по нужде людей, им выгод и отдыху дать не можно было, токмо число
мертвых прииумножили, и армия по-прежнему в некомплекте осталась».
Какой я мельник, говорят тебе,
Я ворон, а не мельник. Чудный случай:
Когда (ты помнишь?) бросилась она
В реку, я побежал за нею следом
И с той скалы прыгнуть хотел, да вдруг
Почувствовал, два сильные крыла
Мне выросли внезапно из-под мышек
И в
воздухе сдержали. С той поры
То здесь, то там летаю, то клюю
Корову
мертвую, то на могилке
Сижу, да каркаю.
Я отнес его в хлебопекарню, где было чище и больше
воздуха, положил на старый ларь, — он лежал желтый, точно кость, и неподвижен, как
мертвый. Буйство прекратилось, повеяло предчувствием беды, все струсили и вполголоса стали ругать Кузина...
Мертвая зыбь, боковая и килевая качка, ночные сигналы, рыбы, летающие по
воздуху, погрузка клади, магнитные бури, когда стрелка компаса пляшет, как взбешенная, — все было в его словах крепко и ясно, как свежая ореховая доска.
Она неподвижно смотрела в
воздух, губы ее были сини, как у
мертвой, и глаза заволоклись немой, мучительной мукой.
Не
мертвый, как зимой, а живой был весенний
воздух; каждая частица его была пропитана солнечным светом, каждая частица его жила и двигалась, и казалось Меркулову, что по старому, обожженному лицу его осторожно и ласково бегают крохотные детские пальчики, шевелят тонкие волоски на бороде и в резвом порыве веселья отделяют на голове прядь волос и раскачивают ее.
Вот он и стал пытать, не будут ли
мертвые лягушки двигать ногами и от воздушного электричества. Для этого он взял лягушек, снял с них шкуру, отрезал головы и передние лапы и подвесил их медными крючками к крыше под железный желоб. Он думал, что когда найдет гроза и в
воздухе будет много электричества, то через медную проволоку электричество пройдет в лягушек, и они начнут шевелиться.
Мы остановились. Тишина кругом была
мертвая; и вдруг близ рощи, в овсах, робко, неуверенно зазвенел жаворонок. Его трель слабо оборвалась в сыром
воздухе, и опять все смолкло, и стало еще тише.
Большая тишина обволакивала его ночью. Изредка трещотка ночного сторожа засвербит справа, и звук надоедливо простоит в
воздухе с минуту, и потом опять
мертвая тишина. Даже гул пароходных свистков не доходит до них.
Мертвые существа!.. Мелькнула над террасой ласточка, с радостно звенящим смехом вильнула в
воздухе и понеслась прочь от жирно потевших на террасе живых существ.
Мне становится трудно дышать в этом царстве
мертвых. Малодушный страх гонит отсюда на
воздух, к живым.
Свист палок перемешался с неистовыми криками жертв, висел в
воздухе среди невозмутимой тишины
мертвого города.
Считаете неразумным идти убивать турок или немцев — не ходите; считаете неразумным насилием отбирать труд бедных людей для того, чтобы надевать цилиндр или затягиваться в корсет, или сооружать затрудняющую вас гостиную — не делайте этого; считаете неразумным развращенных праздностью и вредным сообществом сажать в остроги, т. е. в самое вредное сообщество и самую полную праздность — не делайте этого; считаете неразумным жить в зараженном городском
воздухе, когда можете жить на чистом; считаете неразумным учить детей прежде и больше всего грамматикам
мертвых языков, — не делайте этого.
При осмотре здания всего женского отделения умалишенных, оказалось: комнаты, в которых найдены
мертвые, — сухи, и
воздух в них чист.